Ну, что, дорогой наш город, ты сегодня отмечаешь свой очередной День рождения? Как поздравить тебя, что пожелать? Желаю тебе, мой любимый, сбросить с себя все наносное и чужое, что копилось на твоих улицах много лет, и вернуть славу и величие прошлого. А еще – желаю тебе , чтобы жили здесь и руководили тобой не временщики, а люди, о которых так замечательно когда-то сказала одна из твоих дочерей, поэтесса и писатель Жанна Абуева.
«Буйнакск – это братство людей, объединённых между собой великим
чувством патриотизма и любви к своему маленькому городку, самому
дорогому на планете.
Буйнакск – это родное имя, один звук которого заставляет трепетать
сердца его уроженцев, даже если они разлетелись по всему белу свету.
Буйнакск – это пароль. Это ключ от одного сердца к другому, столь же
бережно хранящему милые образы и воспоминания.
Буйнакск – это ностальгия по всему доброму и светлому, что наполняло
твоё детство.
Буйнакск – это прописка твоего сердца …»
Стань пропиской сердца для каждого из тех, кого ты принял в свои объятья, как добрый, заботливый отец, и не кори нас строго за то, что мы, твои неразумные дети, так часто не оправдываем твоих ожиданий. Ты же любишь нас, несмотря ни на что. И мы тебя любим. Только не всегда вовремя это понимаем …
Совсем недавно огромный подарок нашему городу сделал один замечательный человек, в принципе, отношения к Буйнакску не имеющий. Почему «в принципе»? Просто я неоднократно убеждалась, что в жизни 90% представителей дагестанской интеллигенции прослеживается «буйнакский» след. Кто-то (большинство) здесь родился, кто-то учился или работал, кто-то приезжал часто в гости к родственникам, но все они так или иначе связаны с нашим городом. Я не знаю, что связывает журналиста, редактора журнала «Дагестан», художника Марата Гаджиева с Буйнакском, но искренне благодарна за его подарок всем нам – альманах «Не просто город», в котором собраны очень интересные факты из истории нашей малой родины.
Читаешь и словно на машине времени перемещаешься в прошлое. Какие-то моменты еще помнятся. Некоторые – ты узнаешь впервые.
Марат рассказывал, что поводом для создания книги изначально стал дневник Люси Беловесской — дочери того самого Адама Беловесского, в честь которого названа известная всем горожанам горка. Да-да, дорогие мои земляки, она не Беловецкая, а Беловесская.
Кем же был Адам Беловесский? Чем прославился? Ответ я нашла в книге всеми нами горячо любимого и уважаемого историка-краеведа, народного учителя Булача Гаджиева «Поляки в Дагестане». Думаю, это будет интересно и вам.
Из книги Булача Гаджиева
… Я интересовался, почему холм, нависший над городом, носит имя некого Беловесского. Однако вплотную этим вопросом занялся только в конце 70-х годов. Первым делом я отправился в семью Беломазовых, коренных темирханшуринцев.
Мария Беломазова еще до революции окончила женскую гимназию, знала много историй, связанных с нашим городом. Дочь ее, Галина, училась со мной в школе № 1. Начитанная, любознательная, она также могла быть мне полезной.
Итак, я постучался в квартиру Беломазовых. Мать и дочь оказались дома. Сказав, по какому поводу беспокою их, раскрыл блокнот и вот что узнал от этих двух женщин: «Адам Беловесский имел роскошный сад. В нем, отражая синь неба или бегущие по небу облака, покоился большой пруд, в котором водилось множество черепах. Они выползали греться на сушу, но при появлении людей поспешно уходили в воду.
Беловесским принадлежали два дома. Тот, что выше, представлял собой постройку дачного типа, с большой верандой. Рядом находилась красивая беседка, увитая хмелем.
Сад Беловесских с верхнего дома тянулся до нынешней ул. Красной, где стоял второй дом из кирпича.
По рассказу получилось, что он в Темир-Хан-Шуре оказался по приглашению какого-то князя. Прибыл он из Польши, сделался управляющим у князя. Освоившись с новой должностью, Адам Григорьевич на склоне горки купил землю и разбил на ней сад, вырыл пруд, запустил туда рыб. В верхней и нижней части сада построил два дома.
«В верхнем доме было 13 комнат. Дом был покрашен в белый цвет. Окна были зарешечены – зимой, бывало, к дому подходили волки. Однажды, – вспоминала его дочь Анна Адамовна, – я насчитала стаю из семи волков во главе с вожаком. Страшно выли. Я спряталась под кроватью.
Сад – уникальное детище Адама Григорьевича. Гости удивлялись, когда видели на одном, скажем, дереве фрукты двух-трех сортов. Деревья он привозил из-за границы. У нас росли редкие сорта груш и яблок. Груши имели красную мякоть. Зимние сорта яблок весили до 700 граммов. Около пруда скопились желтые с пупырышками ароматные яблоки. Таяли во рту. Сорок абрикосовых деревьев выгнулись от верхнего дома вниз. Тополи-гиганты, в два обхвата, кронами ушли в самое небо, а под ними журчит ручей с чистой водой. К стволам тополей мы приспособили перекладины, нечто вроде турника и качелей. Адам Григорьевич поддерживал связь с Мичуриным, ездил к нему обмениваться опытом. Думаю, ученому из Козлова было чему поучиться у темирханшуринца. Уверена, что такого сада, как у нас, более в Дагестане в ту пору не было. Черешня, вишня, айва, курага, малина, смородина, крыжовник, барбарис…
А цветы! Сирень! Обыкновенная, персидская, махровая, красная, бордовая. Акация – белая и розовая.
Осенью опавшие листья — мне по пояс. Мы, дети, барахтались в них или во время игры в прятки могли так зарыться, что и не обнаружишь.
Обычно за садом ухаживали Адам Григорьевич и наш работник Магома. Адама Григорьевича я помню – крупный, рослый, атлетическая фигура. В последнее время, это уже при Советской власти, работал бухгалтером в одной организации.
Внезапно заболел грудной жабой и умер в 1924 году. Похоронили рядом с дочерью Людмилой.
Народ у нас бывал с утра до вечера: семьи генерала Лазарева, Магомы, Лебедева, генерала Макухо, наши родственники, приезжавшие из Польши.
Я запомнила жену покойного генерала Т. И. Мищенко, с которым Адам Григорьевич имел тесные отношения. Я училась у нее читать, писать, игре на фортепиано. Генеральша прекрасно владела инструментом. Мы часто бывали у нее. В саду у них росли карликовые деревья, фруктовые деревья, цветы, бил фонтан. Сад Мищенко незаметно переходил в лес.
А как прекрасно было зимой. Разве забудешь катание на санках! Весь город собирался на Беловесскую горку для этого. У нас были самые модные сани с рулевым управлением. Скользили здорово, до самой черты города. Наверх сани тащили наши собаки. Люди удивлялись этому зрелищу.
Этот сказочный мир окружал меня до 1928 года. Затем пошло-поехало. У нас отобрали все, приказав за 24 часа убраться восвояси.
Мы поселились у двух старушек Рябчевских, затем у одного учителя.
Из Буйнакска я уехала в 1938 году в Баку. Затем очутилась в Жуковском, где живу до сих пор. Работала конструктором самолетов 30 лет. Сейчас на пенсии. Мама умерла в войну – в октябре 1944 года».
Остается досказать о старшей дочери Адама Григорьевича и Марии Иосифовны – Людмиле Беловесской. О ней Анна Адамовна мало что могла вспомнить. Дело в том, что Людмила, как мне рассказывали мать и дочь Беломазовы, умерла еще до революции. И я бы о ней ничего не знал, если бы не дневник Людмилы.
Он каким-то образом попал к моей однокласснице Галине Беломазовой-Яланской, а она передала его мне. Почерк неровный, не всегда понятный, некоторые строки так замазаны, что никак нельзя разобрать. И все-таки дневник Людмилы Беловеской для меня очень ценный документ.
Листаю пожелтевшие от времени страницы и удивляюсь, откуда могла черпать такие яркие краски девчонка-гимназистка, чтобы воспеть свою горку, которую называла не иначе, как Швейцарией.
В этом нисколько нет преувеличения, хотя бы потому, что наша юная темирханшуринка исходила немало троп в настоящей Швейцарии. Посетила она также Финляндию, Данию, Норвегию. Так что, называя Беловесскую горку Швейцарией, она отдавала дань красоте дагестанской природы.
Дневник Беловесской – это исповедь о своей жизни, о близких, подругах-гимназистках, учителях, о событиях в областном центре Дагестана Темир-Хан-Шуре.
Все это не имеет прямого отношения к нашему повествованию, мне остается чуточку взглянуть ее глазами на темирханшуринскую Швейцарию.
«… 27 мая 1912 года. Лес – краса природы. Наша милая, широкая и чистая Швейцария, аллея с грибным запахом, старое кладбище в сквере, ферма Мищенко на юге – как все это дорого для меня.
«Шура – это дикая Италия», – сказал наш Луи Амико – итальянец».
Судьба Людмилы Беловесской оказалось трагической. Она рано ушла из жизни.
Перед тем, как поставить точку в этой части своей книги, я непременно должен сказать еще вот о чем.
В доме Беловесских бывало много интересных людей. К примеру, летом 1918 года академик живописи Е. Е. Лансере с семьей в течение нескольких месяцев жил на ферме.
Тут, в живописной местности, он делал рисунки для журнала «Танг Чолпан», портреты семьи Адама Григорьевича. Будучи в Москве в гостях у сына академика, я видел акварельные рисунки сада, пруда и других достопримечательностей дома Беловесских.
К Адаму Григорьевичу приезжало немало иностранцев, в том числе из Польши, Финляндии, Италии и других стран. На горке, в гостях у Беловесских, бывали и местные знаменитости, среди них Тату Омаровна Булач, которая очень тепло отзывалась о хозяевах фермы.
Не правда ли, интересно читать о том, каким был наш город на заре прошлого века. Закрываешь глаза и словно видишь перед собой и эту буйную сирень, и хрупкую девочку, которая примостилась на скамеечке и что-то торопливо пишет в тонкой тетрадке…
Но из воспоминаний начала двадцатого века перенесемся в более поздний период, в год, когда наш город отмечал свой вековой юбилей. И сделаем мы это благодаря еще одной нашей землячке Жанны Абуевой и ее замечательной книге «Для меня мой Буйнакск- столица».
«Испокон веков в Буйнакске размещён военный гарнизон, и на протяжении многих лет, пока для военных не был отстроен «военный городок», они расквартировывались в домах буйнакцев.
Так, одно время и в нашем дворе проживали русский полковник и его жена,
которые вечно путали дагестанские имена, и деда моего, Джафара Ибрагимовича, называли Захаром Ивановичем, а дядю, Ибрагима Джафаровича, окрестили Иваном Захаровичем. Никто не обижался, просто было смешно.
Бывало, супруга полковника, принарядившись, выходила со двора со словами: «Я пошла в город!» и тогда нам, детям, казалось, что где-то есть некий таинственный город, куда ей нужно обязательно пойти. Тогда мы не знали, что выражение «пойти в город» означает просто выйти из дома по каким-то делам, включая покупки.
Вот и я с мамой и её институтскими подружками иду сейчас «в город». Мы просто гуляем и показываем своим гостьям наш Буйнакск.
***
Во времена моего детства главной улицей Буйнакска была улица Сталина, или просто
Сталинская. Она пролегала почти через весь город, прерываясь на городской площади и продолжаясь затем вплоть до городского парка, или горсада.
Именно здесь располагались все основные культурные, административные и
торговые точки Буйнакска. Три кинотеатра: «Пионер», «Ударник» и «Мир», школы No1, 2 и 5, здания городских и районных органов управления, ясли, педучилище, почтамт, главные городские магазины, включая самый большой по тем временам универмаг, который мы называли просто «Новый магазин». Да, и основные городские больницы, в
том числе детская, роддом и «Скорая помощь», почти вплотную примыкали к этой улице.
В любую погоду и в любое время дня Сталинская была заполнена людьми, потому что эта улица, разбитая на множество скверов и бульваров, являла собой главную артерию города Буйнакска. В вечерние часы горожане любили прогуливаться по ней со своими домочадцами или друзьями, обмениваясь со встречными приветствиями, новостями, а то
и просто улыбками.
Когда одно известное историческое событие эхом отдалось в нашем маленьком городке и повлекло за собой весьма ощутимые изменения, включая и переименование улицы Сталина в улицу Ленина, ещё с добрый десяток лет буйнакцы привычно произносили: «Иду я вчера по Сталинской…»
Позднее другое событие, уже местного значения, произошедшее в один далеко не прекрасный день, отпечаталось в памяти каждого жителя нашего Буйнакска. Наверное, из благих побуждений, в целях расширения и укрупнения городской площади, местными властями было принято решение о сносе старого, доброго и всеми любимого кинотеатра «Ударник», бывшего местом паломничества всех горожан от мала до велика. «Бродяга» и «Граф Монте-Кристо», «Война и мир» и «Человек-амфибия», «Фантомас» и «Анжелика», ну и, конечно же, «Три мушкетера» и «Кавказская пленница» – мы ходили на эти фильмы, как ходят на премьеры в театр …
Именно в «Ударник» повела нас с Элей её бабушка Нанэй посмотреть экранизированный вариант балета Чайковского «Лебединое озеро», и с той самой детской поры стоит мне услышать первые же звуки этого бессмертного творения, я вижу, как на экране буйнакского кинотеатра в чёрно-белом изображении танцует Галина Уланова свою Одиллию или Одетту, а Нанэй разъясняет двум маленьким девочкам все перипетии лебединой драмы …
На наш детский взгляд, «Ударник» вовсе не мешал, а даже придавал уютное
очарование облику старого города. Впрочем, не только дети, но и взрослые буйнакцы грустили по своему уничтоженному любимцу, и день, когда его сносили, вписан далеко не красными буквами в историю города Буйнакска …
Мы заходим в старинное здание городского музея, уютно расположившееся в
скверике напротив кинотеатра «Пионер», и вступаем в прохладную тишину истории нашего края. Я хожу за мамой и её подружками, разглядывая вместе с ними экспонаты, картины и фотографии, но что-то неясное будоражит мои мысли. Я возвращаюсь в первый зал и стараюсь тихонько прошмыгнуть мимо маленького закуточка, задёрнутого тяжёлой шторой. Я услышала кем-то произнесённую благоговейным шёпотом фразу: «Здесь лежит Сталин».
Я не знаю толком, кто такой Сталин и почему он здесь лежит. Возможно, он болен и
его поместили в эту комнату, где он находится уже довольно долгое время. Смутно
припоминаю обрывки чьих-то разговоров о том, что Сталин будто бы застрелил свою
жену. Любопытство пересиливает страх, и я решаюсь заглянуть за занавеску, чтобы хоть мельком увидеть лежащего «там» Сталина. Я разочарована, потому что не обнаруживаю там никого, кроме белой статуи мужчины с усами, в фуражке и кителе, возле которой стоит ведро со шваброй и половыми тряпками.
На обратном пути я пристаю к маме с расспросами о Сталине, и она разъясняет мне, что Сталин это вождь, такой же, как Ленин.
— А где он лежит?
— В мавзолее, рядом с Лениным.
— А почему они там лежат?
— Чтобы люди могли ходить и смотреть на них.
— А мы пойдем в Мавзолей?
— Пойдем, когда поедем в Москву.
— А когда мы поедем в Москву?
— Когда подрастешь!
Так состоялось моё первое знакомство со Сталиным, отошедшим в мир иной ровно в год моего появления на свет …
Много позже я поняла, что фраза, произнесённая кем-то шепотом и услышанная мною, скорее всего была другого содержания: «Здесь жил Сталин», потому что в 1922-м году Сталин приезжал в Буйнакск, бывшую Темир-Хан-Шуру, провозглашать автономию Дагестана, и останавливался именно в этом уютном здании, что напротив кинотеатра «Пионер» …
***
Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год был знаменательным для нашего города. Ему исполнилось ровно сто лет! По этому поводу были организованы различные торжественные мероприятия, о которых, впрочем, через некоторое время все забыли.
Был выпущен специальный значок с изображением города и надписью «100 лет Буйнакску», который, у меня, к сожалению, не сохранился.
И была написана «Песня о Буйнакске», авторами которой были ленинградский поэт Геннадий Смехов, служивший в ту пору в Буйнакском гарнизоне, и Ахкуев Ибрагим Джафарович, житель города Буйнакска, самодеятельный композитор и он же – мой дядя Ибрагим.
Сам дядя Ибрагим, имея два высших образования, историческое и филологическое, наряду с историей вёл в нашей школе уроки музыки.
Вот, и в нашем классе он ведёт уроки музыки, и вместо того, чтобы заставлять нас петь, читает нам целые лекции о жизни и творчестве великих композиторов, а мы лихорадочно конспектируем биографии и этапы творческого пути Джузеппе Верди,Джоакино Россини и других мировых классиков.
***
Наступила наша последняя школьная весна! Время быстро приближает нас к
выпускным экзаменам, за которыми начнётся совсем другая жизнь.
Мы всё больше ощущаем приближение новой эры, и она немного пугает нас своей
неведомой загадочностью. Но мы не воспаряем слишком высоко в своих мечтах и всё
больше грустим от предстоящего расставания с родной школой.
Все мы очень подружились. Как-то вдруг сразу стёрлись различия между буквами «а» и «б» после слова «десятый». Мы общаемся на равных и со школьниками помладше, чувствуя, что именно им предстоит подхватить нашу эстафету. Расулка Ханов, Алёшка Щебетеев, Султанчик Китачаев и мой брат Асланка составляют нашу «гвардию» и повсюду нас сопровождают.
Асланчик вдруг проявляет недюжинные способности к поэтическим экспромтам и может моментально составить забавный стих на любую заданную тему, чем невероятно нас смешит.
Мы почти неразлучны: Ася, Люда, Заира и я.
Ася Мавраева, умница, цельная натура, искренний и преданный друг, который никогда не подведёт, и который всегда будет рядом, когда ты в ней нуждаешься. Люда Сердюкова, Лютик, невероятно романтичная и сентиментальная девочка, влюблённая в луну, звёзды, поэзию – и вообще в любовь! Заира Гусейнова, рослая и видная барышня, увлекается поэзией, то и дело цитируя понравившиеся ей строчки из стихов Ольги Высотской: «Самая злая кража – кража доверья, вот где нужна бы стража, крепкий замок на двери! …
Я дружу и с другими девочками из своего и параллельных классов.
Дина Абакарова и её сестрёнка Заида, умные и искренние создания, от общения с которыми на душе становится просто и легко.
Бела Ихласова, сдержанная и уравновешенная. Её мягкая улыбка и негромкий голос распространяют вокруг ауру спокойствия и умиротворения .
Зюма Маликова, саркастически-ироничная и насмешливая внешне, но тонкая и ранимая в душе, властно-преданная дружбе и своим друзьям …
Мы всем классом ходим в походы, поднимаемся на старую добрую Беловецкую горку и на историческую Кавалер-батарею, где рядом с другими именами высекаем и свои.
Мы обмениваемся прощальными записями в своих «задушевных» девичьих
блокнотах, и эти записи несут в себе доброту и любовь к миру в целом и к тебе как частичке этого мира.
Вот и моя тетрадка пополняется добрыми пожеланиями моих школьных друзей. Дина Абакарова и Эльмира Бабатова, Акиф Касумов и Люда Туйгунова, Саша Шилин и Галя Куркина, Оля Вергелис и Игорь Туранский, Вита Полторак и Хикмет Терлекчи, Нина Наседкина и Мугутдин Мугутдинов, Гюлизар Магомедова и Женя Лопатников,
Сашка Мальцев и Витя Дубинин, Света Магомедова и Юра Мерненко – каждый из них желает мне «счастливого плавания в самостоятельной жизни», «и в старости оставаться молодой», «приносить пользу Родине за все её заботы о нас …»
Эта запись – последняя, в моей тетрадке. Она датирована 5 мая 1970 года.
К сожалению, мы не можем на страницах нашей газеты опубликовать все воспоминания, переданные в книге. Но, наверное, это и не надо. Кто захочет, тот сам найдет и прочитает. Сегодня мне просто хотелось, чтобы мы вспомнили (а кто-то даже впервые узнал) каким был наш Буйнакск. Какие чистые и светлые душой люди здесь жили, как многое старались сделать для него. Чтобы не просто вспомнили, а задумались, что каждый из нас, лично делает для своей малой родины, какой след оставит после себя…
Сабина ИСРАПИЛОВА
